- Дале не ходи, Гмордер, - строго сказал Добрый. - На вот, возьми. Здесь на три бутылки.

Пешков молча снял кепку, сунул деньги за истлевшую подкладку. Ленивый и глубоко безразличный к мнению нищебродов, для которых побирался добрых три года. Воробей не выдержал и опять отвязал ботало:

- Я б с таким в разведку не пошёл!

Вытер рукавом нос и, расстроенный, начал мочиться в лужу, приговаривая с обидой, точно состоял в одной партийной организации с Гмордером:

- Позорит звание чекиста! Надо будет сообщить куда следует…

- Перестань, поганец! - возмутился Добрый. - Куда ты дуешь, дубина?! Люди тут запивают.

- То ж разве люди?! - Воробей махнул рукой. - Человеческий фактор в исполнении питерских большевичков. А лужа иссохнет без пополнения. Нечего ждать милости от природы! Верно я говорю, товарищ Борман?

- Помянешь моё слово, разбойник, - Добрый был притворно сердит. - Сдохнешь от дизентерии.

- В такой ответственный для страны период такие безрадостные прогнозы? Невоспитанный вы какой-то…

Они снова шли по самой серединке улицы, забыв об Эксперте, который тоже о них забыл. Пешков снял кепку, вынул подаренные наёмником деньги, повернувшись спиной к рыгаловке, пересчитал. Что-то прикинул, закатив к небу глаза, и медленным, независимо от него хранящим застарелую ненависть профессионального побирушки, взглядом проводил удаляющихся нищебродов. Вялый плевок упал в поруганную Воробьём лужу. Чекист направился домой…